Неточные совпадения
«А что? ему,
чай, холодно, —
Сказал сурово Провушка, —
В железном-то тазу?»
И в руки взять ребеночка
Хотел. Дитя заплакало.
А мать кричит: — Не тронь его!
Не видишь? Он катается!
Ну, ну! пошел! Колясочка
Ведь это у него!..
За
чаем продолжался тот же приятный, полный содержания разговор. Не только не было ни одной минуты, чтобы надо было отыскивать предмет для разговора, но, напротив, чувствовалось, что не успеваешь сказать того, что
хочешь, и охотно удерживаешься, слушая, что говорит другой. И всё, что ни говорили, не только она сама, но Воркуев, Степан Аркадьич, — всё получало, как казалось Левину, благодаря ее вниманию и замечаниям, особенное значение.
— Как я рада, что вы приехали, — сказала Бетси. — Я устала и только что
хотела выпить чашку
чаю, пока они приедут. А вы бы пошли, — обратилась она к Тушкевичу, — с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. Мы с вами успеем по душе поговорить за
чаем, we’ll have а cosy chat, [приятно поболтаем,] не правда ли? — обратилась она к Анне с улыбкой, пожимая ее руку, державшую зонтик.
— Та перемена, которая произошла в нем, не может ослабить его чувства любви к ближним; напротив, перемена, которая произошла в нем, должна увеличить любовь. Но я боюсь, что вы не понимаете меня. Не
хотите ли
чаю? — сказала она, указывая глазами на лакея, подавшего на подносе
чай.
— Нет, я благодарю, я не
хочу больше
чаю, — сказал Левин и, чувствуя, что он делает неучтивость, но не в силах более продолжать этот разговор, краснея встал.
— Ах, она гадкая женщина! Кучу неприятностей мне сделала. — Но он не рассказал, какие были эти неприятности. Он не мог сказать, что он прогнал Марью Николаевну за то, что
чай был слаб, главное же, за то, что она ухаживала за ним, как за больным. ― Потом вообще теперь я
хочу совсем переменить жизнь. Я, разумеется, как и все, делал глупости, но состояние ― последнее дело, я его не жалею. Было бы здоровье, а здоровье, слава Богу, поправилось.
Во время детского
чая большие сидели на балконе и разговаривали так, как будто ничего не случилось,
хотя все, и в особенности Сергей Иванович и Варенька, очень хорошо знали, что случилось
хотя и отрицательное, но очень важное обстоятельство.
— Все равно. Не
хотите ли
чаю? Если б вы знали, какая мучит меня забота!
— Максим Максимыч, не
хотите ли
чаю? — закричал я ему в окно.
— Сейчас, сейчас. На другой день утром рано приехал Казбич и пригнал десяток баранов на продажу. Привязав лошадь у забора, он вошел ко мне; я попотчевал его
чаем, потому что
хотя разбойник он, а все-таки был моим кунаком. [Кунак — значит приятель. (Прим. М. Ю. Лермонтова.)]
— А верст шестьдесят будет. Как жаль мне, что нечего вам покушать! не
хотите ли, батюшка, выпить
чаю?
Матушка сидела в гостиной и разливала
чай; одной рукой она придерживала чайник, другою — кран самовара, из которого вода текла через верх чайника на поднос. Но
хотя она смотрела пристально, она не замечала этого, не замечала и того, что мы вошли.
— Прекрасная идея! Может, и все компанию сделают. А не
хочешь ли… посущественнее, перед чаем-то?
— Э-эх! Посидите, останьтесь, — упрашивал Свидригайлов, — да велите себе принести хоть
чаю. Ну посидите, ну, я не буду болтать вздору, о себе то есть. Я вам что-нибудь расскажу. Ну,
хотите, я вам расскажу, как меня женщина, говоря вашим слогом, «спасала»? Это будет даже ответом на ваш первый вопрос, потому что особа эта — ваша сестра. Можно рассказывать? Да и время убьем.
Маменька во мне души не
чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не принуждала; что
хочу, бывало, то и делаю.
Мне было стыдно. Я отвернулся и сказал ему: «Поди вон, Савельич; я
чаю не
хочу». Но Савельича мудрено было унять, когда, бывало, примется за проповедь. «Вот видишь ли, Петр Андреич, каково подгуливать. И головке-то тяжело, и кушать-то не хочется. Человек пьющий ни на что не годен… Выпей-ка огуречного рассолу с медом, а всего бы лучше опохмелиться полстаканчиком настойки. Не прикажешь ли?»
Княжна молча встала с кресла и первая вышла из гостиной. Все отправились вслед за ней в столовую. Казачок в ливрее с шумом отодвинул от стола обложенное подушками, также заветное, кресло, в которое опустилась княжна; Катя, разливавшая
чай, первой ей подала чашку с раскрашенным гербом. Старуха положила себе меду в чашку (она находила, что пить
чай с сахаром и грешно и дорого,
хотя сама не тратила копейки ни на что) и вдруг спросила хриплым голосом...
Утром, ровно в восемь часов, все общество собиралось к
чаю; от
чая до завтрака всякий делал что
хотел, сама хозяйка занималась с приказчиком (имение было на оброке), с дворецким, с главною ключницей.
Однажды — дело было утром — Павел Петрович хорошо себя чувствовал и перешел с постели на диван, а Николай Петрович, осведомившись об его здоровье, отлучился на гумно. Фенечка принесла чашку
чаю и, поставив ее на столик,
хотела было удалиться. Павел Петрович ее удержал.
— Ага! ты
захотел посетить своего приятеля; но ты опоздал amice, [Дружище (лат.).] и мы имели уже с ним продолжительную беседу. Теперь надо идти
чай пить: мать зовет. Кстати, мне нужно с тобой поговорить.
— Ну, вот тебе беспереводный рубль, — сказала она. Бери его и поезжай в церковь. После обедни мы, старики, зайдем к батюшке, отцу Василию, пить
чай, а ты один, — совершенно один, — можешь идти на ярмарку и покупать все, что ты сам
захочешь. Ты сторгуешь вещь, опустишь руку в карман и выдашь свой рубль, а он опять очутится в твоем же кармане.
Держа в руках чашку
чая, Варвара слушала ее почтительно и с тем напряжением, которое является на лице человека, когда он и
хочет, но не может попасть в тон собеседника.
Клим спросил еще стакан
чаю, пить ему не хотелось, но он
хотел знать, кого дожидается эта дама? Подняв вуаль на лоб, она писала что-то в маленькой книжке, Самгин наблюдал за нею и думал...
И, улыбаясь навстречу Турчанинову, она осыпала его любезностями. Он ответил, что спал прекрасно и что все вообще восхитительно, но притворялся он плохо, было видно, что говорит неправду. Самгин молча пил
чай и, наблюдая за Мариной, отмечал ее ловкую гибкость в отношении к людям,
хотя был недоволен ею. Интересовало его мрачное настроение Безбедова.
Когда он вошел в магазин Марины, красивенький Миша, низко поклонясь, указал ему молча на дверь в комнату. Марина сидела на диване, за самоваром, в руках у нее — серебряное распятие, она ковыряла его головной шпилькой и терла куском замши. Налила
чаю, не спросив —
хочет ли он, затем осведомилась...
— Сегодня он — между прочим — сказал, что за хороший процент банкир может дать денег хоть на устройство землетрясения. О банкире — не знаю, но Захар — даст. Завтракать — рано, — сказала она, взглянув на часы. —
Чаю хочешь? Еще не пил? А я уже давно…
Самгин
хотел сказать «это — жестоко» и еще много
хотел бы сказать, но Варвара допрашивала все жаднее и уже волнуясь почему-то. Кутузов, с наслаждением прихлебывая
чай, говорил как-то излишне ласково...
Сухо рассказывая ей, Самгин видел, что теперь, когда на ней простенькое темное платье, а ее лицо, обрызганное веснушками, не накрашено и рыжие волосы заплетены в косу, — она кажется моложе и милее,
хотя очень напоминает горничную. Она убежала, не дослушав его, унося с собою чашку
чая и бутылку вина. Самгин подошел к окну; еще можно было различить, что в небе громоздятся синеватые облака, но на улице было уже темно.
Он чувствовал, что пустота дней как бы просасывается в него, физически раздувает, делает мысли неуклюжими. С утра, после
чая, он запирался в кабинете, пытаясь уложить в простые слова все пережитое им за эти два месяца. И с досадой убеждался, что слова не показывают ему того, что он
хотел бы видеть, не показывают, почему старообразный солдат, честно исполняя свой долг, так же антипатичен, как дворник Николай, а вот товарищ Яков, Калитин не возбуждают антипатии?
— Самоубивец твой
чай пьет, генералов угощает: спасибо за службу! А ты мне зубы
хочешь заговорить…
Варвара присматривалась к неожиданной нахлебнице своей сквозь ресницы и
хотя молчала, но Клим видел, что она нервничает. Маракуев сосредоточенно пил
чай, возражал нехотя; его, видимо, смущал непривычный костюм, и вообще он был настроен необычно для него угрюмо. Никто не мешал Сомовой рассказывать задорным и упрямым голоском.
Пришел дьякон, только что умывшийся, мокробородый, раскрыл рот,
хотел спросить о чем-то, — Лютов, мигнув на Маракуева, зашипел. Но Маракуев молча согнулся над столом, размешивая
чай, а Клим Самгин вслух подумал...
— Он — дурак, но
хочет играть большую роль, вот что, по-моему, — довольно спокойно сказала Татьяна. — Варя, дайте чашку крепкого
чая Любаше, и я прогоню ее домой, она нездорова.
За
чаем Клим говорил о Метерлинке сдержанно, как человек, который имеет свое мнение, но не
хочет навязывать его собеседнику. Но он все-таки сказал, что аллегория «Слепых» слишком прозрачна, а отношение Метерлинка к разуму сближает его со Львом Толстым. Ему было приятно, что Нехаева согласилась с ним.
Варвара молча кивала головой, попросив
чаю, ушла к себе, а через несколько минут явилась в черном платье, причесанная, с лицом
хотя и печальным, но успокоенным.
— Не
хотите ли
чаю? — предложил Самгин.
Климу показалось, что мать ухаживает за Варавкой с демонстративной покорностью, с обидой, которую она не может или не
хочет скрыть. Пошумев полчаса, выпив три стакана
чая, Варавка исчез, как исчезает со сцены театра, оживив пьесу, эпизодическое лицо.
Спивак, прихлебывая
чай, разбирала какие-то бумажки и одним глазом смотрела на певцов, глаз улыбался. Все это Самгин находил напускным и даже обидным, казалось, что Кутузов и Спивак не
хотят показать ему, что их тоже страшит завтрашний день.
Он отпил
чай и из огромного запаса булок и кренделей съел только одну булку, опасаясь опять нескромности Захара. Потом закурил сигару и сел к столу, развернул какую-то книгу, прочел лист,
хотел перевернуть, книга оказалась неразрезанною.
Но человек подал ему чашку
чаю и поднос с кренделями. Он
хотел подавить в себе смущение, быть развязным и в этой развязности захватил такую кучу сухарей, бисквитов, кренделей, что сидевшая с ним рядом девочка засмеялась. Другие поглядывали на кучу с любопытством.
Снаружи у них делалось все, как у других. Вставали они
хотя не с зарей, но рано; любили долго сидеть за
чаем, иногда даже будто лениво молчали, потом расходились по своим углам или работали вместе, обедали, ездили в поля, занимались музыкой… как все, как мечтал и Обломов…
Хотя было уже не рано, но они успели заехать куда-то по делам, потом Штольц захватил с собой обедать одного золотопромышленника, потом поехали к этому последнему на дачу пить
чай, застали большое общество, и Обломов из совершенного уединения вдруг очутился в толпе людей. Воротились они домой к поздней ночи.
Он прочел страниц пятнадцать. Маша пришла звать его, не
хочет ли пойти на Неву: все идут посмотреть, как становится река. Он пошел и воротился к
чаю.
— Ну, кто — Маркушка: я
чаю, есть
хочет. Ведь ты говоришь, что застал его там…
Про Веру сказали тоже, когда послали ее звать к
чаю, что она не придет. А ужинать просила оставить ей, говоря, что пришлет, если
захочет есть. Никто не видал, как она вышла, кроме Райского.
Дома, после
чаю, после долгого сиденья на веранде, я заперся в свою комнату и
хотел писать; но мне, как и всем, дали ночник из кокосового масла.
Англичане пьют свой черный
чай и знать не
хотят, что
чай имеет свои белые цветы.
Третьего дня наши ездили в речку и видели там какого-то начальника, который приехал верхом с музыкантами. Его потчевали
чаем,
хотели подарить сукна, но он, поблагодарив, отказался, сказав, что не смеет принять без разрешения высшего начальства, что у них законы строги и по этим законам не должно брать подарков.
Вы с морозу, вам хочется выпить рюмку вина, бутылка и вино составляют одну ледяную глыбу: поставьте к огню — она лопнет, а в обыкновенной комнатной температуре не растает и в час; захочется напиться
чаю — это короче всего,
хотя хлеб тоже обращается в камень, но он отходит скорее всего; но вынимать одно что-нибудь, то есть
чай — сахар, нельзя: на морозе нет средства разбирать, что взять, надо тащить все: и вот опять возни на целый час — собирать все!